Книга Глиняный мост  - Маркус Зузак

Он вытер слезу на ее щеке. А на губах у нее выступила кровь.

Майкл взял книгу и стал читать, а Пенни плакала, а потом заснула, все так же в крови.

И с ней были быстроногий Ахиллес, хитроумный Одиссей и все остальные боги и герои. Майклу особенно нравились сеющий ужас Гектор – называемый также укротителем коней – и Диомед, истинный сын Тидея.

Так он просидел подле нее весь вечер. Читал, переворачивал страницы и читал.

* * *

Затем свадьба, которая прошла, как и намечалась, на следующий день.

17 февраля.

Гостей было немного.

Со стороны Майкла – несколько друзей с работы.

Стайка уборщиц со стороны Пенни.

Присутствовали Адель Данбар и старик Вайнраух, предложивший Пенни противовоспалительное. К счастью, опухоль у нее спала; только время от времени текла кровь, и фонарь под глазом чернел сквозь косметику, как они ни старались его замазать.

Церковь тоже была небольшой, но похожей на пещеру. Темные свинцовые витражи; раскрашенный страдающий Христос. Священник – высокий лысоватый мужчина. Он засмеялся, когда Майкл наклонился к Пенни и сказал: «Видишь? Даже автокатастрофа тебя от этого не спасла». А потом так опечалился, когда первая капля крови упала на платье и растеклась, как лабораторная лакмусовая проба. Все наперебой бросились на помощь, со всех сторон потянулись руки, и Пенни превратила всхлип в улыбку. Она приняла платок, поданный Майклом, и заметила:

– Ты берешь невесту-сломанный-нос.

Уняли кровь, пастор похвалил его: «Молодец», затем нерешительно вернулся к обряду – и раскрашенный Христос смотрел, как они стали Майклом и Пенелопой Данбар.

По обычаю новобрачных, они обернулись и улыбнулись гостям.

Затем подписали бумаги.

Они выходили из церкви, двери которой стояли распахнутыми, в добела раскаленный солнечный свет, и, думая о тех минутах, я всякий раз снова проникаюсь очарованием: как они держат это столь непросто добываемое счастье. Как они, неся в ладонях, пробуждают его к жизни.

И в той жизни, что была у них до нас, остается еще две главы.

Война роз

И снова прошло время.

Миновали недели, без малого месяц, и прошли они в разных занятиях.

Они начали, как и следовало, с самого трудного: вывоза земли наверх.

Работали от рассвета до заката и молились, чтобы не случилось дождя, который перечеркнул бы всю работу. Если Амахну потечет, да еще бурно, она нанесет ила и земли.

По вечерам садились на кухне или к журнальному столику в гостиной: нужно было верно сконструировать опалубку. Вместе они собрали две модели: и опалубки, и самого моста. Майкл Данбар строго и педантично высчитывал углы между камнями. Он объяснял мальчишке векторы сил и почему блоки должны быть идеально подогнаны. Клэя мутило от слова «вуссуар»: неясно, как его вообще произносить.

Усталый физически и морально, он сонно тащился в кровать и там читал. Перебирал сокровища в ларце. Лишь раз зажег язычок пламени.

Неделя от недели он скучал по всем все сильнее, и вот однажды в ящике обнаружился конверт. А в нем два рукописных письма.

От Генри.

От Кэри.

Это было событие, которого он ждал все время, что жил на Амахну, но Клэй не стал читать сразу. Он поднялся к скалам и эвкалиптам и уселся в солнечных крапинах.

И читал в том порядке, как они лежали в конверте.

Привет, Клэй,

Спасибо за письмо. Я его не сразу показал остальным, не спрашивай почему. Знаешь, тебя тут не хватает. Ты почти ничего не говоришь, но мы скучаем. Ну и я б сказал, что больше всех скучает черепица на крыше. В общем, она да я по субботам. Беру Томми на помощь, когда рыскаю по блошинкам, но от этого пацана толку как от бычьих титек. Ты в курсе.

По крайней мере, приезжай на побывку. Сначала вам, конечно, придется покончить с… ты понял. Черт подери, а сколько вообще нужно времени, чтобы построить мост?

С почтением,

Генри Данбар, сквайр.

P. S. Хочу кое о чем попросить. Когда все же приедешь, позвони мне и скажи, в какое время примерно рассчитываешь быть дома. Чтобы все были. А то мало ли.

Читая, Клэй мысленно благодарил Генри за эту генриевость слога. Он без конца мог нести всякую ерунду, но Клэй все равно скучал по его речам. Кроме того, Генри был, как никто, заботливым: многие этого в нем не замечали, видя только корысть и любовь к деньгам. Проще жить, если Генри на твоей стороне.

Следом писал Томми, и было понятно, что и его, и Рори, попросили поучаствовать. Или, вероятнее, заставили. Томми взялся первым.

Привет Клэй,

Писать мне особо нечего, кроме того, что Ахиллес без тебя скучает. Я попросил Генри помочь мне проверить копыта – вот ЭТО называется НЕТ ТОЛКУ!!!!!!

(И я тоже скучаю.)

За ним – Рори:

Эй, Клэй, дуй домой, бога ради. Мне недостает наших полек-бабочек. Ха!

А ты ведь думал, я напишу «не достает», да же? И еще, сделай мне одолжение. Обними за меня старика.

Шутка – пни его по яйцам, ладно? Хорошенько. Скажи ЭТО БЛИН ОТ РОРИ!

Возвращайся.

Забавно выходило. Томми все делал безупречно, но именно Рори всегда задевал Клэя за живое – заставлял видеть вещи во всей их плотности. Может, от того, что Рори был из того сорта людей, что никого и ничего не хотят любить, но любил Клэя и показывал это самыми странными способами.

Дорогой Клэй,

Как я могу в одной записке рассказать, как я скучаю и каково оно – сидеть по субботам одной на Окружности, представляя тебя рядом? Я не ложусь. И ничем не занимаюсь. Просто прихожу, надеясь, что ты там, но тебя нет, и я знаю почему. Наверное, так надо.

Как назло, лучшие недели в моей жизни, а я даже не могу тебе рассказать.

На прошлой я впервые участвовала. Невероятно!!! Это было в среду, а коня звали Война Роз – старичок-середняк, его ставят только для комплекта, и я его ни разу не подхлестнула, только словами, поводьями и пятками, и он пришел – третьим. Третьим!!! Обалдеть! Мама пришла на иппо в первый раз за много лет. Цвета у меня были черный, белый, синий. Я тебе все расскажу, когда приедешь, даже если ненадолго. А на будущей неделе у меня опять скачка…

Боже, за этим всем я даже не спросила. Как ты? Скучаю по твоей фигуре на крыше.

И наконец, я опять закончила «Каменотеса». Понимаю, почему он тебе так нравится. Он сотворил все эти великие вещи. Надеюсь, ты там тоже сотворишь что-нибудь великое. Точно. Ты должен. Сотворишь.

До скорой, надеюсь, встречи. Увидимся на Окружности.